Каравай широко бытовал у сельского населения Тульской, Орловской, Курской, Воронежской и других южнорусских губерний на свадьбе. Курник был более распространен по окраинам Рязанской и Тамбовской губерний и вообще преобладал в северных и центральных русских губерниях. Распространение этих обрядовых хлебов на определенных территориях несомненно связано с этнической историей русского народа, его расселением в данном районе.
Свадебные обычаи 19 века в России
В городах в середине XIX в. курник и каравай встречались главным образом на свадьбах ремесленников, мелких торговцев, лотошников, лавочников, а также в тех социальных группах населения, которые поддерживали связь с сельскими родственниками. В этой среде городского населения нередко выполнялись и другие очень древние обычаи, и обряды, связанные с приготовлением и выпечкой свадебных хлебов. Так, например, в г. Чернь свадебный каравай готовили только замужние женщины (родственницы). При этом они совершали ряд традиционных обрядовых действий, сопровождая их особыми хвалебными каравайными песнями: «Валю, валю каравай, с руки правой на левую, на богатую сторону, взойди, наш каравай, выше печи каменной, выше столба точеного, выше колечка позолоченного» и т. д.
Полевые материалы, собранные в г. Ельце и относящиеся к началу XX в., фиксируют остатки другого варианта этого обряда: «Каравай сажали в печь мужик с бабой из соседнего дома. Когда каравай вытаскивали из печи, бабы (только замужние) плясали и пели ему хвалебные песни».
В середине XIX — начале XX в. в свадьбах дворян, купцов и зажиточных мещан обычаи и обряды, связанные с приготовлением и выпечкой ритуальных хлебов (каравая, курника), отсутствовали. В этой социальной среде хлеб выполнял обрядовую функцию, пожалуй, только в момент благословения жениха и невесты и при встрече новобрачных из церкви. На свадебный же стол горожане подавали больших размеров «свадебные фигурные пряники» («печатные пряники»), украшенные изображениями птицы сирина, рыб, а также традиционными солярными мотивами. Вокруг свадебного фигурного пряника совершались обрядовые действия, аналогичные тем, которые в этот момент разыгрывались крестьянством вокруг каравая или курника. В литературе встречаются высказывания о древнем, даже дохристианском, происхождении свадебного пряника. Вместе с тем состав продуктов и способ приготовления фигурного пряника свидетельствуют о том, что его появление тесным образом связано с развитием городского ремесла и торговли. Материалы по русской крестьянской пище показывают, что в быт деревенского населения пряник вошел только как особый вид городского лакомства, а не как обрядовое печение.
В городах же без него не обходился ни один праздничный стол. Его подносили гостям в прощеное воскресенье и в день ангела, на крестинах и на свадьбах. Поэтому свадебный фигурный пряник можно рассматривать как особую форму обрядового печения, вероятно более характерную для городского быта. Однако в конце XIX в. в связи с дальнейшим развитием в городах кустарной пищевой промышленности пряник был вытеснен свадебным тортом, который изготовлялся специально для этого случая в кондитерских. На этих изделиях появляются и новые изобразительные мотивы, такие, как пара голубков, сердце и иные украшения и надписи.
Таковы в основном обычаи и обряды предсвадебного этапа, совершавшиеся во второй половине XIX — начале XX в. горожанами. Как мы могли убедиться, все они, выполняя важную организационно-хозяйственную функцию, имели ясно выраженную ритуализированную форму, в которой строго фиксировались время, место и состав действующих лиц.
День венчания
Обычаи и обряды в доме невесты и в доме жениха перед венцом. Пожалуй, самым важным из всех происходящих в день свадьбы обрядов горожане считали венчание, которое в деревенской свадьбе не играло такой доминирующей роли, а зачастую просто терялось среди обилия обрядов, совершавшихся как до, так и после него. По городскому обычаю в день венчания жених присылал невесте через сваху или свою тетку шкатулку, в которой лежали фата, восковые цветы, венчальные свечи, обручальные кольца, набор гребенок, духи, иголки, булавки и т. п. Этот обычай был известен горожанам издавна. В XVI в. даже в высших сословиях жених обязательно присылал невесте ларчик, в котором, кроме всего прочего, как символ его будущей власти лежала еще и плетка. Однако Георг Корб, побывавший в России в 1698 г., утверждал, что плетку жениху собственноручно вручал отец невесты. При этом он, обращаясь к дочери, произносил следующие слова: «… помни, если ты должным образом не угодишь своему супругу, он вместо меня будет наказывать тебя этой плеткой…». Жених обязан был принять плетку и заткнуть себе за пояс. Однако русские источники не фиксируют такого варианта обряда. Вполне возможно, что иностранец допустил некоторые неточности и преувеличения, передавая содержание виденного им обряда. Ошибка эта довольно типична в описаниях иностранцев того времени. Но даже в этом случае нам важен сам факт упоминания иностранцем плетки как символа подчиненного положения женщины в семье и обществе. В купеческой среде, где в семейных отношениях особенно ярко выражалось личное подчинение жены и детей домохозяину — отцу и мужу, этот устрашающий атрибут встречался в свадьбах и в более позднее время.
Купцы, крупные чиновники, дворяне покупали для невесты дорогие резные шкатулки с музыкальными замками. Те, кто победнее, дарили простые деревянные, а на окраинах городов шкатулку обычно делал из бересты сам жених.
Широкое бытование в городе у разных слоев населения имел традиционный обычай, по которому молодых, приехавших от венца, трижды обводили вокруг стола. В свое время Е. Г. Нагаров отмечал, что обход новобрачных вокруг стола является редуцированной формой обхода вокруг очага в целях приобщения жены к домашнему очагу мужа. Возможно, что именно этот момент в дохристианской свадьбе являлся одним из главных, сложился на основе определенных религиозно-магических воззрений и отражал нормы древних, дохристианских семейно-брачных обычаев. Разумеется, в результате длительного социального и культурного развития первоначальный смысл хождения «круг стола» был забыт. В XIX в. этот обычай сохранялся в свадьбах горожан лишь как определенный стереотип ритуального поведения их участников.